Александр Петин
Сегодня мы стали свидетелями массового всплеска внешней религиозности россиян, начавшегося в перестроечный и постперестроечный период. Часто это явление трактуется не иначе как «возрождение духовности», «поиск новой национальной идеи» и т. д., однако кризисное состояние современного общества, рост преступности и продолжающийся развал государства свидетельствуют об обратном. Скорее, происходящие события, связанные с повышением уровня религиозности, можно рассматривать как процесс заполнения идеологической пустоты, которая образовалась после падения коммунистической идеологии, идеологией той или иной религиозной системы.
Попробуем разобраться в некоторых особенностях этого процесса.
Общество является сложным системным образованием, т. е. состоит из определенного числа функциональных частей. Кроме того, все его основные части также являются системными образованиями или институтами (в том числе и политика, церковь, вооруженные силы и т. д.). Все эти институты имеют свои сферы влияния в обществе и находятся в отношениях субординации между собой, в рамках гиперсистемы – общества. Несмотря на это, некоторые институты в силу различных причин имеют общие сферы влияния (например, религия и политика, сфера влияния которых – общественное сознание). В таких случаях, не смотря на регламентацию взаимоотношений общественными нормами, степень влияния одного из системных образований будет статично либо периодически доминировать над сферой влияния другого. И это закономерный процесс: общество как система развивается в целом на основании развития своих частей, а эти части развиваются, в значительной степени, через взаимодействие друг с другом. В подобной ситуации эти части общественной системы находятся в тесном взаимодействии и взаимовлиянии, соперничестве и, как результат, они перенимают определенные качества и иногда и цели друг друга. Таким образом, в процессе взаимодействия и соперничества на протяжении истории политика и религия не могли не позаимствовать определенные качества и перенять некоторые интересы друг друга. Религия в современном мире часто политизирована и имеет интересы в сфере власти; в то же время политика часто использует какие-либо религиозные идеи, ценности, символы либо прикрывается религией как организацией.
Сама же по себе религия как организация, как системное образование заинтересована в расширении сферы влияния, в чем имеет сходство с политической системой. Кроме того, религия стремится к унификации и унитаризации сознания верующих или членов религиозной группы. В этом проявляется свойство многих социальных систем стремиться к большей устойчивости и одновременно к мобильности, за счет повышения уровня внутренней однородности.
Здесь может иметь место возражение: религия – это сфера взаимоотношений человека с Богом, со сверхъестественным, в то время как речь выше шла об интересах исключительно мирских. Прокомментировать эту позицию и выразить одну из основных идей нашей работы поможет высказывание К. Юнга: «…Религия говорит о существовании силы, авторитета, власти, противостоящих аналогичным «мирским» вещам. Доктрина зависимости индивида от Бога предъявляет к нему такие же претензии, как и «мирская» доктрина. Бывает и такое, что абсолютность этих притязаний отчуждает человека от мира точно так же, как индивид отчуждается от самого себя, когда поддается коллективному мышлению. Как в первом, так и во втором случае, он может лишиться своей способности высказывать суждение и принимать решение. Религия откровенно стремится к этой цели, если только не приходит к компромиссу с Государством. Если такой компромисс имеет место, я предпочитаю называть ее уже не религией, а «вероисповеданием». Убеждения являются выражением некой коллективной веры, в то время как слово «религия» выражает субъективную связь с определенными метафизическими, внеземными факторами. Убеждения являются символом веры, предназначенным для мира в целом, и потому представляют собой чисто земную вещь, в то время как смысл и цель религии заключается в связи индивида с Богом (христианство, индуизм, ислам) или в движении к спасению и освобождению (буддизм). Из этого основополагающего факта вытекает вся нравственность, которую, при отсутствии ответственности индивида перед Богом, нельзя было бы назвать иначе, как обычной моралью.
Поскольку компромиссы с мирской действительностью существуют, то вероисповедания считают своим долгом предпринять основательную систематизацию своих взглядов, доктрин и обычаев. И в ходе этого процесса до такой степени овеществляются, что их подлинно религиозный элемент – живая связь и непосредственное сличение с внемирским – вытесняется на задний план. Отдельное вероисповедание измеряет ценность и значимость субъективных религиозных отношений по стандартам традиционной доктрины, и если эти стандарты не особо соблюдаются, как в протестантстве, сразу же начинаются разговоры о ханжестве, сектантстве, эксцентричности тому подобных вещах, стоит только кому-то заявить, что его ведет воля Божья. «Вероучение» соединяется с официальной Церковью или, по крайней мере, они создают общественную организацию, членами которой являются не только истинно верующие, но и огромное количество людей, о которых можно сказать, что они «безразличны» к религии и связаны с ней только силой привычки. Здесь разница между вероучением и религией становится вполне осязаемой». (Юнг К.Г. Нераскрытая самость // Юнг К.Г. Избранное. Минск, «Поппури», 1998г., С. 79-80)
Далее Юнг делает вывод, что «следование вероучению не всегда представляет собой религиозное явление, гораздо чаще это явление социальное» (Юнг К.Г., цит. изд., С. 80). Также Юнг говорит о том, что и государство может «поглощать религиозные силы» индивида вместе с его индивидуальностью. Разумеется, подобный тип действий характерен, прежде всего, для государств, где режим близок к тоталитарному, диктаторскому, а под индивидом подразумевается «человек толпы».
Что касается возможностей и механизмов формирования «человека толпы» и управления им, то Юнг говорит о системе ритуалов, «магических действ», с помощью которых производится демонстрация мощи государства или вероисповедания. (Юнг К.Г., цит. изд., С. 83) Это дает психологический эффект, характеризующийся возрастающим чувством безопасности и сплоченности индивидов. Следовательно, ведет к росту массовости сознания. Примерами подобной ситуации могут служить различные празднества, связанные с теми или иными религиозными ритуалами.
С позицией Юнга схожа и позиция немецкого философа Эрнста Кассирера, с той разницей, что систему «магических действ» и ритуалов Кассирер называет мифами, а точнее, «новыми политическими мифами». В своей работе «Миф государства» Кассирер отмечает, что «миф достигает апогея, когда человек лицом к лицу сталкивается с неожиданной и опасной ситуацией». Следует сказать, что в современном мире подобная «неожиданная и опасная» ситуация находит наиболее явное выражение в различного рода социальных кризисах, самым ярким из которых является распад СССР. Это событие вызвало крушение прежней идеологии и, во-первых, создало атмосферу дезориентации в сознании людей, в некотором смысле экзистенциальный вакуум. Вследствие этого, возрос интерес к различного рода мифам (например, весьма популярны были предсказания о конце света), при помощи которых шло расширение сферы влияния различных религиозных организаций, начиная с Русской Православной Церкви (рабочие мифы: русский – значит православный, советское время – правление сатаны, возрождение духовности – задача церкви и т. д. ) и заканчивая различными сектами, наподобие «Белого братства» Марии Дэви Христос, эксплуатировавшими эсхатологические мифы. Но это, во-первых. Во-вторых, крушение прежней идеологии отразилось на идее дружбы народов (полезный, важный, но миф), на смену которой пришли различного рода националистические мифы, нередко прикрывающиеся религиозными формулировками (вариант чеченского сепаратизма).
На примере вышеприведенной ситуации мы можем видеть, что религия (или вероисповедание, если следовать концепции Юнга) может выступать как субъект создания мифов, которые способствуют росту массовости сознания, и их внедрения, - с одной стороны. С другой – религия может эксплуатироваться теми или иными политическими или коммерческими структурами (например, для создания рекламного образа) в качестве инструмента создания мифов для массового сознания, либо прикрытия, своеобразного камуфляжа для их внедрения.
Теперь, когда определена фактическая возможность участия религии в процессах формирования и манипулирования массового сознания, следует перейти к более подробному рассмотрению этого явления в функциональном плане. То есть определить, каким образом та или иная функция религии влияет на процесс формирования массового сознания.
Среди функций религии, участвующих в данном процессе, наиболее важную роль играют интегративно-сегрегативная, компенсаторная, регулятивная, легитимирующее-разлегитимирующая.
Интегративно-сегрегативная функция религии проявляется в выполнении роли некоего связующего звена внутри данной вероисповеднической общности, с одной стороны, и обособляет данную общность от остальных, с другой. Эта функция реализует себя через апеллирование к архаическому принципу «мы - они», «свои - чужие», тем самым, обособляя данную религиозную группу от остального общества. Здесь используются, прежде всего, те мифы, которые подчеркивают разницу между людьми данной религиозной общности и другими (иноверцами, язычниками, гоями и т. д.). Наиболее успешно цель диссоциации достигается через внедрение в массовое сознание верующих мифов о собственной угнетённости кем-либо, нарушении собственных прав или жизненного пространства в территориальном либо каком-то другом отношении. Примером использования этой функции религии могут служить различные сепаратистские и фундаменталистские движения на Северном Кавказе, а также в странах Средней Азии, прикрытием которых служат идеи ваххабизма. Цели подобных экстремистских либо политических групп (по крайней мере, те, что заявлены открыто) сводятся к созданию отдельного халифата в том или ином регионе, и соблюдении в нём основ ислама, как нигде больше.
Значение компенсаторной функции религии проявляется в создании психологического эффекта безопасности, при условии сохранения тесной взаимосвязи с данной группой, осознании превосходства над представителями других религиозных конфессий. В рамках компенсаторной функции используются мифы, утверждающие истинность именно данного вероисповедания, а не какого-нибудь другого, а следовательно, избранность высшими силами всех последователей данного вероучения. Соответственно иноверцы объявляются «заблудшими душами», людьми второго сорта и т. д. Можно сказать, что в подобных случаях имеет место развитие мифа, основа которого вписывается в рамки интегративно-сегрегативной функции, через компенсаторную, усиление его. Примеры воздействия на массовое сознание через мифы компенсаторной функции можно обнаружить практически в любом учении.
Регулятивная и легитимирующее-разлегитимирующая функции играют важную роль в организации отношений внутри того или иного религиозного сообщества, а также по отношению к иноверцам. Мифологическая обработка норм и обычаев может делать акцент на генетизме и традиционализме (так поступали наши предки) или на антагонизме по отношению к членам других религиозных сообществ. Примерами использования регулятивной и легитимирующее-разлегитимирующей функции религии в массовизации общественного сознания может служить утверждение норм шариата в Чечне периода Ичкерии, также можно вспомнить о разрешении многоженства у последователей Церкви Иисуса Христа (мормонов).
Итак, мы можем видеть, что религия (как субъект и как фактор воздействия) может оказывать весьма и весьма значительное влияние на процесс формирования массового сознания и управления им. А потому сфера взаимодействия религии, политики и общественного сознания должна быть глубоко изучена, для того чтобы можно было создать такую систему правовых норм, регламентирующую взаимодействие этих сфер жизни, которая сделает возможным сведение негативных и деструктивных факторов, возникающих в процессе их взаимодействия к минимуму.
И на последок – еще одно интересное наблюдение. В статье А. А. Красикова «Религия в массовом сознании россиян», посвященной данной проблеме, приводятся данные социологических опросов из монографии, вышедшей под редакцией К. Каариайнена и Д. Фурмана, где подводятся итоги международного исследовательского проекта «Религия и ценности после падения коммунизма», работа над которым велась почти десять лет. Авторы книги констатируют появление в нынешнем российском обществе «прорелигиозного» и «проправославного» консенсуса. В ходе одного из опросов, проведенного в 1999 году, к православным себя причислили 82% респондентов, «очень хорошее» и просто «хорошее» отношение к православию высказало еще большее их число – 94%, в то время как удельный вес верующих(!) в обществе составил всего 42%.
И тем не менее, 82% - православные…
← Назад